Вчера в Каннах прошла самая, пожалуй, ожидаемая премьера кинофестиваля – новая эпопея об Индиане Джонсе. Интерес к этому событию был велик. «Новым Известиям» удалось поговорить с режиссером картины, одним из самых титулованных и популярных кинорежиссеров мира Стивеном СПИЛБЕРГОМ.
Что вас убедило в том, чтобы вернуться к «Индиане Джонсу» спустя двадцать лет?
– Единственное, что может убедить меня снимать картину, – хороший сценарий. И мы действительно очень старались найти подходящий сценарий в течение 15 лет. Насколько я помню, все началось в 1994 году, когда Харрисон Форд вручал мне на сцене оскаровскую статуэтку за лучший фильм – «Список Шиндлера». Потом мы ушли за сцену, и Харрисон спросил меня, когда же мы будем снимать нового Индиану. Сказал, что он готов. Это было лет через пять после «Последнего крестового похода». Спустя неделю Джордж (в качестве продюсера картины выступил Джордж Лукас. – «НИ») позвонил мне, сообщил, что Харрисон очень серьезно настроен и действительно хочет делать новую картину. Так что благодаря Харрисону Форду в 1994 году началась разработка этого проекта. И 14 лет прошло, пока, наконец, не появился нужный сценарий. Ведь мы все должны были быть стопроцентно уверены, что это правильный сценарий.
Самое главное – нужно было сохранить некую притягательную силу, которую мы смогли достичь в трех картинах 80-х. Вот в чем была моя главная задача. Я не старался улучшить характер Индианы Джонса. Наоборот, старался сохранить его в том виде, в котором он существует.
Голливуд сильно изменился за последние годы. Вы не боялись, что места этому типу развлекательного фильма в нем уже нет?
– Я не думаю, что Голливуд изменился. Он всегда ставил во главу угла интересные истории, лучше те, которые зрители видели раньше и вновь хотят их видеть. Голливуд если меняется, то технологически. Как снимать, на чем снимать, как показывать – да, здесь произошла революция. Но главный вопрос все тот же – о чем фильм? Какой сюжет, какие характеры? Могу ли я повести на этот фильм своих детей? Если нет, то почему? Здесь ничего не меняется.
Как вам удавалось до самого конца хранить сюжет в секрете?
– У нас в этом смысле было много помощников, и главные наши помощники – фанаты фильма. Они не хотели знать ничего о сюжете до тех пор, пока картина не была готова. Они хотели сюрприза. Мы действительно держали все в строгом секрете. Не давали никому из съемочной группы сценарий, что достаточно необычно. Даже художник-постановщик не имел своей копии сценария. Если ему нужно было его прочитать, он читал его в специальной комнате, которая находится рядом с моим офисом, делал какие-то пометки, и сценарий после этого запирался в сейфе. У оператора-постановщика тоже не было копии сценария. На съемочной площадке сценарий был только у двоих – у меня и у супервайзера. Ни один из агентов по актерам не читал сценария. Ни один из актеров не читал сценария полностью. У актеров были только куски с их участием. Сценарий давался для прочтения полностью лишь нескольким исполнителям главных ролей. А тот, кто давал им сценарий на читку, караулил с наружной стороны двери, потом забирал сценарий и пересылал нам его обратно в Лос-Анджелес. Так было в случае с английскими актерами. Была мощная охрана. И все же кое-что просочилось: около четырех тысяч фотографий со съемок были украдены из нашего офиса. Вор был обнаружен, его арестовали, и сейчас он в тюрьме.
Вы всегда снимаете четко по плану или допускаете импровизацию?
– Я делаю очень тщательную раскадровку, особенно когда готовлюсь снимать сцены действия. Тут нужно быть очень подготовленным, чтобы чувствовать себя спокойно. Трудно импровизировать, когда задействована гора техники, самолеты, вертолеты. Мы делаем раскадровку в компьютере, и фактически заранее можно увидеть сцену, которая будет сниматься. Я приучен к тому, чтобы делать подробные раскадровки. Вся группа должна понимать, что нужно делать, чтобы тот или иной кадр был снят наилучшим образом. Наибольшее удовольствие как режиссер я получаю от того, что снимаю свой фильм дважды – первый раз в компьютере и второй раз на съемочной площадке. Но, естественно, огромную радость получаю, когда вдруг какая-то идея приходит мне в голову, и я делаю не то, что намеревался сделать, а нечто совсем другое.
Что подвигло вас развернуть историю Индианы Джонса в 50-е годы, в годы «холодной войны»?
– Харрисон больше не выглядит как персонаж из 30-х годов. Мы просто посчитали настоящий возраст Харрисона, омолодили его на несколько лет за хорошее поведение и поместили в 1957 год. Это интересное время. «Холодная война», «красная» угроза, американцы охвачены паранойей по поводу ядерной катастрофы. Хотя кино не об этом или не только об этом. Было в то время много занятного. Девушки с конскими хвостиками, Элвис Пресли, байкеры в кожаных куртках типа Марлона Брандо…
Как сильно сценарий отличается от конечного результата? Были ли какие-то несогласия с Лукасом как продюсером?
– Джордж – мой лучший друг, почти брат, мы всегда спорим, это суть наших отношений – с тех пор, как мы встретились в 1967 году. Нашей дружбе уже 41 год, и ничто в состоянии ее разрушить. Ему не нравился сценарий Фрэнка Дэрэбонта, который меня устраивал. Джордж был очень сильно против него, поэтому я решил начать поиски сценария снова. Все остались друзьями.
И тот сценарий сильно отличался от этого?
– Совершенно другой. Если бы они были похожи, Фрэнк был бы упомянут в титрах. Сейчас это сценарий Дэвида Коппа.
Какая сцена из всех фильмов про Индиану вам нравится больше всего?
– Очень трудно выбрать. Ну, например, мне нравится сцена, когда Кейт Кэпшоу приносят тарелку насекомых на обед, и она мрачно говорит: «Спасибо, я уже пообедала».
Вы опирались на старый голливудский стиль?
– Конечно. Мне же нужно было произвести на свет не кузена, а ближайшего родственника трех предыдущих фильмов.
